Продажная шкура - Страница 41

Я вышел из Небывальщины в тот же переулок за старой чикагской бойней, не встретив ничего страшнее призрачных наблюдателей. Здесь, в Чикаго, уже стояла глухая ночь — четвертый час или около того. Головная боль и без того меня доканывала, а с учетом нанесенной Шкурой-Перевертышем психической травмы, той энергии, которую мне пришлось потратить за весь этот долгий день, и пары прогулок по зимней сказочной стране… короче, устал я смертельно.

Я миновал пять кварталов, добрался до гостиницы, где была стоянка такси, и вернулся на машине домой. Когда-то давно, еще только начиная свой бизнес, я без сожаления жертвовал сном ради дел. Однако я далеко уже не двадцатилетний юнец. Мне стоило бы вести себя размереннее. Никому ведь не поможет, если я чисто от усталости допущу какую-нибудь критическую ошибку, правда?

Мистер, мой короткохвостый серый кот, которому полагалось бы называться пумой, пулей вылетел из глубины квартиры, стоило мне отворить дверь. Он с разбегу врезал плечом мне по ногам, напугав до полусмерти и едва не опрокинув. Веса в нем почти тридцать фунтов, и когда он в знак приветствия врезается в кого-нибудь плечом, это, скажем так, трудно не заметить.

Я наклонился и успел ухватить его, пока он не выскочил на улицу, потом устало ввалился в комнату и закрыл за собой дверь. Без Мыша в доме сделалось совсем тихо и пусто. Поймите меня правильно: мы с Мистером делили жилплощадь задолго до того, как у нас появилось это пушистое чудище. Обоим стоило немалого труда привыкнуть к тому, что здесь будет проживать еще и огромная, пусть даже дружелюбная метелка для сметания пыли, но теперь, когда она вдруг исчезла, это ощущалось довольно остро.

Впрочем, Мистер не спеша подошел к миске Мыша, съел кусочек сухого корма, а потом просто-напросто перевернул миску, так что корм рассыпался по всей кухне. Затем он улегся в том месте, где обычно дремлет Мыш, и блаженно потянулся. Возможно, дискомфорт ощущал только я.

Я уселся на диван, набрал номер, не дождался ответа, оставил сообщение и вдруг сообразил, что мне отчаянно не хочется тащиться в спальню, снимать с постели окровавленное Морганом белье и стелить перед сном новое.

Поэтому я просто вытянулся на диване и закрыл глаза. Сон навалился мгновенно.

Судя по всему, я проспал как полено, не шевелясь, до тех самых пор, как отворилась входная дверь и вошла Мёрфи, держа в руках амулет, который позволял ей миновать мои обереги. Стояло утро, и из расположенных в приямках окон лился уютный золотистый свет.

— Гарри, — сказала она. — Я получила твое сообщение.

А может, мне показалось, что она это сказала. Мне удалось продрать глаза и сесть со второй, если не с третьей попытки.

— Погоди, — сказал я. — Погоди. — Я выполз в ванную, привел себя в порядок, сполоснул лицо холодной водой и вернулся в гостиную. — Ладно. Пожалуй, теперь я хоть немного начинаю понимать слова.

Она одарила меня кривоватой улыбкой.

— Неважно выглядишь.

— Я всегда такой, пока не подкрашусь и не припудрюсь, — буркнул я.

— Почему ты не позвонил мне на мобильный? Я же тебе давала номер.

— Нужно было соснуть, — ответил я. — До утра терпело.

— Я так и поняла. — Мёрфи жестом фокусника вынула из-за спины бумажный пакет и поставила на стол.

Я открыл его. Кофе и пончики.

— Девицы-полицейские такие классные, — пробормотал я, подвинул ей через стол папку Пибоди и принялся жевать.

Мёрфи, хмурясь, перелистала дело.

— Что это? — спросила она, перевернув последнюю страницу.

— Документы по делу Стража, — ответил я. — И, кстати, ты их не видела.

— Значит, предатель, — задумчиво сказала она. — И почему я этого не видела?

— Потому, что это все, что имеется у Совета по делу Ла Фортье. Я очень надеюсь отыскать здесь что-нибудь, что укажет мне на настоящего нехорошего парня. И я подумал, одна голова хорошо, а две лучше.

— Ясно, — кивнула она, доставая из кармана ручку и блокнот. — На что обращать внимание?

— На все необычное.

Она помедлила, переворачивая страницу.

— Вот, например, — сухим тоном заметила она. — Жертве в момент гибели исполнилось двести семьдесят девять лет.

Я вздохнул:

— Ищи нестыковки.

— А-а, — понимающе просияла она.

А потом мы оба замолчали, углубившись в бумаги.

Морган рассказал мне все правильно. Несколько дней назад девушка-Страж, дежурившая в эдинбургских катакомбах, услышала шум в покоях Ла Фортье. Она вызвала подмогу, и когда они вышибли дверь, там обнаружили Моргана, стоявшего над не остывшим еще трупом Ла Фортье, с орудием убийства в руках. Он изобразил удивление и заявил, будто не знает, что произошло. Характер ранений соответствовал оружию в его руках; анализ крови на последнем тоже совпал с соответствующими показателями Ла Фортье. Моргана взяли под стражу, и тщательное расследование обнаружило, что на его банковский счет только что пришла чертовски крупная сумма денег. Стоило Моргану узнать об этом, как он ухитрился бежать, тяжело ранив троих Стражей.

— Могу я тебя кое о чем спросить? — поинтересовалась Мёрфи.

— Ну?

— Одна из вещей, по которой боятся убивать чародеев, это смертное проклятие, так?

— Ну… более или менее так, — пробормотал я. — Если ты хочешь гарантированно угробить себя при этом, можно и убийце серьезных пакостей подложить.

Она кивнула.

— Это происходит мгновенно?

Я пожевал губу.

— Не совсем.

— Тогда — насколько быстро? Несколько минут? Секунд?

— Примерно столько, сколько требуется, чтобы выхватить пистолет и пришить кого-то, — сказал я. — Некоторые короче, некоторые длиннее.