Продажная шкура - Страница 93

Дух острова ощущался здесь сильнее — гнетущий, опасный, безжалостный к чужакам.

Я окинул взглядом залитую лунным светом площадку, кивнул сам себе, вышел на ровное место перед домиком и опустил сумку на землю.

То, что я собирался проделать, восходит корнями к древнему шаманскому ремеслу. В те времена шаман, или заклинатель, или как его там ни называли, уходил в глушь и искал место, отмеченное присутствием магических сил — вроде вот этого. В зависимости от особенностей местной культуры он тем или иным способом призывал духа этого места и привлекал к себе его внимание. То, что следовало далее, не сводилось ни к знакомству, ни к поединку, ни к претензиям на обладание этой землею, ни к состязанию на сообразительность, хотя элементы всего перечисленного и присутствовали. Если ритуал венчался успехом, между шаманом и духом устанавливалось пусть не партнерство, но по крайней мере некоторое взаимопонимание.

Ну, а если не венчался… Я бы не завидовал тому, кто обратил на себя внимание опасного духа, тем более такого, который в состоянии полностью контролировать окружение. Этот, например, дух, питающийся темной энергией из пролегавшей аккурат под руинами маяка жилы, запросто мог свести меня с ума или скормить своим зверям и деревьям.

— И все-таки я собираюсь щелкнуть тебя по носу, — пробормотал я. — В конце концов, наглец я, или где?

Я уткнул конец посоха в землю, нагнулся и расстегнул сумку.

Первым делом круг. Маленьким веничком я наскоро смел пыль и грязь с клочка земли примерно трех футов в диаметре. Потом деревянным циркулем с мелком на конце, какой используют обычно на уроках геометрии в школе, очертил на каменной поверхности правильную окружность. Мелок у меня не простой, а флюоресцентный, поэтому окружность слегка светилась в темноте. Вообще-то для сносного функционирования кругу не обязательно быть абсолютно ровным, но работа мне предстояла серьезная, здесь даже мелочь может оказаться подспорьем.

Затем я достал из сумки пять белых свечей и сверился с компасом, чтобы расставить их правильно. Стрелка компаса бестолково моталась из стороны в сторону. Должно быть, ее сбивало поле магической жилы. Я убрал бесполезный компас и сориентировался по звездам. Расставленные по окружности свечи составили пентаграмму, острие которой целилось строго на север.

Покончив с этим, я достал старый добрый нож из арсенала морской пехоты, простую серебряную чашу-потир и серебряный же колокольчик с черной деревянной ручкой, некогда принадлежавший Армии Спасения.

Потом на всякий случай проверил-перепроверил круг и принадлежности, отошел на несколько шагов и разделся догола, оставшись без колец, браслета и прочей магической амуниции за исключением висевшего на шее серебряного амулета-пентаграммы. Опять-таки, правила не требуют проделывать ритуал в чем мать родила, но я хотел снизить до минимума опасность того, что наложенные на мою амуницию заклятия каким-либо образом повлияют на сложный процесс.

Все это время психологическое давление местного духа продолжало нарастать. Разболелась голова, что в сочетании с недавно набитыми шишками гарантировало кучу ощущений. Волосы на шее стали дыбом. Вокруг меня начинали звенеть комары, и я поежился при мысли о том, в какие места меня успеют укусить, пока я занимаюсь своим делом.

Я ступил в круг, проверил все еще раз, достал из сумки коробок спичек и опустился на колени. Ну да, я мог бы зажечь свечи и с помощью нехитрого заклятия, но это оставило бы на них след магической энергии, также способный повлиять на исход ритуала. Поэтому я проделал все старым добрым способом. Стоило мне чиркнуть первой спичкой и наклониться, чтобы зажечь северную свечу, совсем рядом послышался дикий, наводящий ужас крик совы — от неожиданности я подпрыгнул, едва не потеряв равновесия и не опрокинув свечу.

— Дешевый прием, — пробормотал я, зажег новую спичку и начал все сначала. Когда все пять свечей загорелись ровным, устойчивым пламенем, я повернулся лицом к северу и осторожно коснулся рукой мелового круга. Лёгкое усилие воли замкнуло его, и давление на психику, которое я испытывал последние полчаса, разом исчезло.

Я закрыл глаза и начал, размеренно дыша, расслаблять одну за другой все мышцы, одновременно сосредоточивая мысли на предстоящей мне работе. Где-то рядом, но за пределами круга снова прокричала сова. Потом подала голос рысь. Визгливо затявкали в кустах лисы.

Я не обращал на них внимания, пока не почувствовал, что собрал в кулак все имевшиеся у меня силы. Тогда я открыл глаза и взял с земли колокольчик. Я встряхнул его раз, коротко прозвонив, а потом возвысил голос, сообщив ему всю возможную властность.

— Я не какой-нибудь случайный смертный, которого ты можешь отпугнуть своими штучками, — заявил я, обращаясь к вершине холма. — Я маг, один из Мудрых, и я заслуживаю твоего уважения.

С озера налетел порыв ветра. Деревья вздыхали и бормотали что-то, раскачиваясь под его порывами; звук напоминал сердитый морской прибой, только громче.

Я снова позвонил.

— Слушай меня! — воззвал я. — Я маг, один из Мудрых, и я знаю природу твою и твою силу.

Ветер продолжал усиливаться, играя пламенем свечей. Усилием воли я заставил их гореть ровнее, и почувствовал, как температура моего тела сразу отреагировала на это, опустившись на пару градусов.

Я положил на землю колокольчик, взял нож и провел острием вдоль запястья левой руки, прочертив по коже тонкую красную линию. Надрез сразу же набух кровью. Я положил нож, взял потир и накапал в него немного крови.